Салимов удел [= Жребий; Судьба Салема; Город зла; Судьба Иерусалима ] - Стивен Кинг

— Флойд тебя любит, Сьюзан. Он… гибнет. Он сломался и всемне рассказал. Излил мне свою душу. — Глаза миссис Нортон засияливоспоминанием. — Под конец он сломался и плакал, как дитя.

Сьюзан подумала, как это непохоже на Флойда. Не сочиняет лимать? По глазам Энн она поняла, что не сочиняет.

— И от меня ты хочешь того же, да, мам? Реву-корову? Или тыпросто влюбилась в мечту о внуках со светлыми волосиками? Наверное, я доставляютебе немало беспокойства — тебе не почувствовать, что ты сделала свое дело, покаты не увидишь меня замужем за хорошим человеком, которого сможешь держать подкаблуком. Пока я не остепенюсь при мужике, который спешным порядком обрюхатитменя и превратит в матрону. Вот счастье-то, а? Ну, а как насчет моих желаний?

— Сьюзан, ты не знаешь, чего хочешь.

Мать сказала это с такой полной убежденностью, что намгновение Сьюзан чуть не поверила ей. Она представила себе такую картину: вотони с матерью стоят здесь в тех же самых позах (мать у качалки, Сьюзан — удверей), только друг с другом их связывает зеленая пряжа, провисшая, ослабевшаяот бесконечного дерганья нить. Картинка изменилась: мать оказалась в шляпе стульей, лихо продернутой множеством разных лент. Мать, одетая в желтое платье снабивным рисунком, отчаянно пыталась выудить большущую форель. Потянуть леску впоследний раз и шлепнуть рыбину в плетеную корзинку. Но зачем? Чтобы оседлать?Чтобы съесть?

— Нет, мам. Я точно знаю, чего хочу. Бена Мирса.

Она развернулась и пошла наверх. Мать подбежала к лестницеследом за ней и визгливо крикнула:

— Ты не сможешь снять комнату! У тебя нет денег!

— У меня сотня на аккредитиве и три — в банке, —хладнокровно отозвалась Сьюзан. — И, думаю, я смогу устроиться на работу вцентре, к Спенсеру. Мистер Лэбри уже несколько раз мне предлагал.

— Его заботит только одно: как бы заглянуть к тебе под юбку,— сказала миссис Нортон, понижая, однако, голос на целую октаву. Почти всязлость улетучилась, уступив место легкому испугу.

— Пусть, — сказала Сьюзан, — буду ходить в панталонах доколен.

— Детка, не сходи с ума, — Энн поднялась на пару ступенек. —Я только хочу, чтобы тебе было лучше…

— Напрасно, мам. Прости, что я тебя ударила. Я поступилаужасно. Я тебя люблю, правда. Но перееду отсюда. С бо-ольшим опозданием. Ты жедолжна это понимать.

— Подумай как следует, — теперь в словах миссис Нортонявственно звучали сожаление и испуг. — Я все равно не считаю, что былабестактна. Видала я таких артистов, как твой Бен Мирс. Все, что его интересует,это…

— Все. Хватит.

Сьюзан повернулась к матери спиной. Та поднялась еще на однуступеньку и крикнула вдогонку дочери:

— Флойд уходил от нас в жутком состоянии. Он…

Но дверь в комнату Сьюзан закрылась, отсекая ее слова.Сьюзан прилегла на кровать (которую не так давно украшали мягкие игрушки ипудель с транзисторным приемничком в животе) и лежала, глядя в стену, стараясьне думать. На стене висело несколько афиш Сьерры Клаб, но совсем недавно ееокружали вырезанные из плакатов «Роллинг Стоунз», «Крим» и «Кродэдди» портретыкумиров Сьюзан — Джима Моррисона и Джона Леннона, Дэйва Ван Ронка и Чака Берри.В сознание девушки протиснулся призрак минувших дней, похожий на бледный, плохосделанный снимок, где негативом были мысли Сьюзан. Она так и видела газеты,торчащие из кипы дешевой макулатуры:

«МНОГО ГДЕ БЫВАЮЩИЙ МОЛОДОЙ ПИСАТЕЛЬ С МОЛОДОЙ ЖЕНОЙСТАНОВЯТСЯ УЧАСТНИКАМИ «ВЕРОЯТНО» РОКОВОЙ АВТОМОБИЛЬНОЙ КАТАСТРОФЫ». Дальше —осторожно сформулированные инсинуации. И, может быть, сделанная на местепроисшествия тамошним репортером фотография, слишком кровавая для местнойгазеты — в самый раз для таких, как Мэйбл. Хуже всего было то, что семясомнения все-таки заронили. Глупо. Что же, ты думала, что до своего приездасюда он жил под стеклянным колпаком? Что явился упакованным в противомикробныйцеллофановый пакет, как стакан в мотеле? Глупо. И все же семя было посеяно.Оттого-то Сьюзан чувствовала к матери нечто большее, чем подростковую досаду иобиду — она чувствовала что-то мрачное, граничащее с ненавистью. Отгородившисьот этих мыслей (не насовсем, просто отогнав подальше) Сьюзан закинула руку налицо и уплыла в неуютную дрему, взломанную пронзительным звонком телефона внизуи окончательно разбитую голосом матери, которая звала:

— Сьюзан! Тебя!

Она сошла вниз, отметив, что минутная стрелка на часах едваушла за половину шестого. Солнце светило с запада. Миссис Нортон в кухнепринималась за ужин. Отец еще не возвращался.

— Слушаю?

— Сьюзан? — голос был знакомым, но назвать егообладательницу сразу же она не могла.

— Да, кто говорит?

— Ева Миллер. Сьюзан, плохие новости.

— Что-то случилось с Беном?

Похоже, вся слюна изо рта исчезла. Ладонь Сьюзан поднялась кгорлу. Миссис Нортон с лопаткой в руке подошла к дверям кухни и оттуда смотрелана дочь.

— Ну, была драка. После обеда у нас объявился Флойд Тиббитс…

— Флойд!

От тона Сьюзан миссис Нортон поморщилась.

— …и я сказала, что мистер Мирс спит. Он сказал, ладно — также вежливо, как всегда, но одет был ужасно странно. Я спросила: ты не заболел?Он был в старом пальто, какой-то странной шляпе, а руки держал в карманах.Когда мистер Мирс встал, мне даже в голову не пришло сказать ему про Флойда.Было так много волнений…

— Что случилось? — Сьюзан почти кричала.

— Что ж… Флойд его избил, — несчастным голосом сказала Ева.— Прямо у меня на стоянке. Шелдон Корсон с Эдом Крейгом вышли и оттащили его.

— С Беном все в порядке?

— По-моему, нет.

— Что с ним? — Сьюзан очень крепко сжимала трубку.

— Когда Флойд стукнул мистера Мирса в последний раз, тототлетел спиной на этот свой заграничный автомобильчик и ударился головой. КарлФормен повез его в приемное отделение Камберлендской больницы, а мистер Мирсбыл без сознания. Больше я ничего не знаю. Если вы…

Сьюзан повесила трубку, побежала к шкафу и стащила с вешалкиплащ.

— Сьюзан, в чем дело?

— Твой милый мальчик Флойд Тиббитс, — проговорила Сьюзан,едва ли сознавая, что по щекам потекли слезы, — уложил Бена в больницу.

И выбежала, не дожидаясь ответа.

2

Сьюзан добралась до больницы в половине седьмого. Она сиделана неудобном пластиковом стуле, уперевшись отсутствующим взглядом в экземпляр«Хорошей хозяйки». «И кроме меня — никого, — думала она. — Черт, вот ужас-то».Она совсем уже решилась позвонить Мэтту Бэрку, но подумала, что врач вернется,обнаружит ее отсутствие — и не стала.